— Чем дальше, тем темнее оно становится. Сейчас уже ближе к алому… В общем, не стоит за меня волноваться. Сам-то такой же безрассудный: Дэна из водопада вытащил и обратно на Рубеж вернулся. Взял гитару, оставил Чеширу бред про «Мы все умрем, так что не поминай лихом», Наташу расстроил, Ольга вообще злая как черт… Ты ведь не только из-за них здесь, да? Из-за Дэна тоже?
— Во всех смыслах из-за него, — усмехнулся Сеня. — Я ещё два года назад умереть должен был, а Дэн меня исцелил. Самое смешное, когда он Чешира за шкирку ко мне в палату приволок, я подумал, что до хосписа не дотяну — они так орали друг на друга, у меня чуть мозг не взорвался. Обидно, на итальянском орали — ничегошеньки не понял. А потом Дэн Чеширу по лбу ладонью треснул, обмякшее тело к стеночке усадил и ко мне обернулся. Вот вы писатели любите всякие фразочки вроде «препарировал взглядом», ну как-то так Дэн на меня и посмотрел. Подошёл, руны на лице порисовал, велел, чтобы я повторно анализы сдал, щёлкнул пальцами и был таков. Чешир, как очнулся, сам врачей привел — они-то и выяснили, что ваш покорный слуга здоров и жить будет. Знаешь, что в этом самое смешное?
— То, что Чешир итальянский знает? — предположил Ян.
Упоминание об Илье напомнило и о выданном тем брелке-артефакте, но ещё до начала разговора Сеня заставил сходить за едой, и теперь руки были заняты. Арсений же на предположение лишь покачал головой.
— Да он до восьми в Италии с родителями жил, потом только отдыхать туда ездили, а сами в Штаты перебрались. Отец с матерью в благотворительном фонде имени Элизабет Тернер работали, и Илюшеньку нашего ждало светлое и сытое будущее, если бы не дурной характер. Он на зло родителям решил в музыканты податься. Ну, знаешь, типа если к гомосексуализму душа не лежит, а родителей хочется разочаровать — займись искусством. А Чешир — тот ещё кот мартовский: и по девчонкам не дурак, и поет, и даже песни пишет. В общем, его оплаченный штраф оказался самым выгодным моим вложением. И группу если что есть на кого оставить, и Дэн тогда вылечил. Впрочем, он меня вылечил не просто так — повесил отвлекающую руну-маяк, чтобы следившая за ним векшская принцесса на меня переключилась. Ну она и… Ух как славно тогда Крещатик горел, жаль, что недолго. В общем, Дэн далеко не белый и пушистый, но факта, что, если бы не он, меня бы тут не было, не отменяет. Впрочем, я не только из-за него здесь, — Сеня обернулся на творцов, ждущих, когда их заменят на новоприбывших, и вздохнул. — Знаешь, наш глупый несовершенный мир мне действительно нравится. И если я могу хоть что-то сделать, чтобы его сохранить, прятаться за чужими спинами не буду.
Он говорил искренне, потому что верил в сказанное. Может, не все здесь добровольцы, может, некоторые почти сразу захотели покинуть Рубеж, но Сеня явно не из таких. И если бы ему суждено было погибнуть, в последние минуты жизни он ни о чем бы не пожалел.
— Не все герои носят плащи, — улыбнулся Ян.
— Герои вообще одеваются хрен знает как! Один Роршах нормальный. Ну и ты, если не сольешься и впрямь окажешься избранным, — на последних словах он постучал по огненной эмблеме DrugMetal на футболке Яна.
Абсолютно черной у Чешира в тот день не нашлось, да и это было не так уж принципиально. Про удачное сочетание букв Ян тогда не подумал, да и когда подумал, скоро забыл, пока Сеня снова не напомнил. Огненные DM в купе с лихвой зачерпнутой силой сделали Яна особенным в чужих глазах, а он самостоятельно даже про снятие ограничения догадался не сразу, хотя вон сколько Изначального через себя пропустил. И про полученный от белого и пушистого Чешира брелок постоянно забывал! Тот ещё рукожоп одним словом.
Он всё-таки отставил в сторону коробку с лапшой и принялся шарить по карманам. Брелок не находился. Вывалился, пока Ян спал? Сходить спросить у дежурного, не подбирал ли кто брелок в виде букв DM? А если тот выпал раньше? В поместье или доме заговорщиков? Или Мигель вытащил? В то, что перебежчик станет шарить по чужим карманам, отчего-то не верилось, в отличие от собственной рукожопости.
— Ты чего? — глядя на его судорожные поиски, настороженно спросил Сеня.
— Мне Чешир брелок, заряженный силой Дэна, отдал, а я посеял его по ходу.
— Да забей, — беспечно посоветовал друг, — ты и без него прекрасно обойдешься. Из Изначального зачерпнешь, например.
— Я тебе отдать собирался…
— У меня гитара есть — от нее заряжусь, если что. Не парься, бро.
Совет пришлось послушать, потому что лысый чистильщик в черном кимано подвёл к ним троих новобранцев из клана Феллоуз. Ольгерда и Джошуа, непотомственных творцов, бывших в группе с Яном и Сеней, это почему-то не обрадовало, и они отказались уходить с Рубежа. Чистильщику Крису пришлось уступить, потому что и Ольгерд, и Джошуа неожиданно хорошо себя чувствовали и могли полностью зарядить руну. И так как Яна и Сеню отправлять домой никто не собирался, то двоих Феллоузов увели дальше, оставив Сене в нагрузку только Майки.
Майки в имени явно не хватало прозвища в стиле бандитов из криминальных комедий Гая Ричи — Майки «Хрен заткнешь» Феллоуз. Майки интересовало все: от устройства системы Рубежей до истории, где был Ян до того, как попал сюда. В голосе паренька сквозили искренние наивность и восторг, а вопросы располагали к немедленным ответам. Ян бы и ответил, если бы Сеня не стукнул его по спине и не отправил заряжать руну. Сам он, достав гитару, выдал Майки короткую инструкцию и принялся бренчать давешнюю песню про «Гори, чтобы светить», пока только бренчал. Ольгерд и Джошуа отнеслись к новичку с неприязнью и, раз Сеня отпустил их отдыхать, улеглись спать. Ян, чтобы не слушать вопросы Майки «Хрен заткнешь» Феллоуза, продолжил попытки достучаться до демона Максвелла.
И вот он успел очистить уже семнадцать рун, а демон продолжал его игнорировать. Раньше можно было списать это на блокировку Густафа, хотя в последний раз видел демона Максвелла в поместье. Теперь на тыльной стороне правой ладони красовалось благословение, увеличивающее эффект рун. Но демон молчал, и это довольно красноречиво говорило о том, что Ян явно делает что-то не так. Вот только что? Разве не целью Агни было привести его к Рубежам? Он снова и снова черпал силу Изначального Огня и не собирался останавливаться, когда услышал от Майки восторженное:
— Двадцать семь!
Как будто намекнул на возраст Яна, и внутри наравне с Изначальным Огнем закипела бессильная ярость. Ему двадцать семь, а он как слепой котенок: ничего толком не умеет, ничего не знает, только восторг с возрастом сумел растерять. Ян, перестав отдавать огонь в руну, сжал кулак и со всей дури ударил по земле. Попытался ударить, но тело вдруг сковали теплые тиски, не давая пошевелиться. Длилось это недолго — запаниковать Ян не успел, зато ярость разом схлынула. Он поднял глаза, чтобы посмотреть, не заметил ли кто его слабость, и увидел ее.
Она стояла у границы черного с рыжим и беззвучно билась широким лбом о невидимую преграду. Кожа ее маслянисто-черного цвета расползалась аморфным пятном и собиралась обратно в вытянутую собачью морду без глаз и ушей, обозначая каждый удар, но в ее способностях видеть и слышать Ян не сомневался. Тень смотрела на него, пуская на землю похожую на нефть слюну, увеличивая выгоревшую зону.
— Ах ты сука! — возмутился парень и зачерпнул побольше Изначального Огня, собираясь влить его в руну.
— Стой! — крикнул Сеня.
Он вскочил на ноги и принялся рисовать в воздухе сигнальную руну. Тень оскалилась, вытянула морду вверх и беззвучно завыла — тоже звала подмогу.
— Солнце? — поднимаясь, спросил Ян.
— Она пятого уровня. Ей твое «Солнце», что слону дробина, — осадил его Арсений. — У нее внутри под чернотой кости или камни, если костей не нашла. Если камни, ты бы может и справился, но она ведь не одна.
Две другие размером поменьше шли слева по краю Рубежа, нюхая воздух перед собой, но пробить преграду не пытались. У одной из них из головы проступал кусок черепа, судя по всему, собачьего. Вторая щеголяла костяным ирокезом, спускающимся на холку и дальше по позвоночнику тянущиеся к хвосту, заканчивающемуся острым теневым шипом. Но при этом в походке тварей отчетливо просматривалась аморфная природа их тел, хлюпающая по выжженной земле, разгоняя отравление обратно к тревожно мигающим охранным рунам.